Съедобные дикорастущие растения ленинградской области: Главнейшие дикорастущие пищевые растения Ленинградской области

SPbPU EL — Использование в пищу дикорастущих съедобных растений

Title: Использование в пищу дикорастущих съедобных растений Creators: Троицкая О. В.; Пиневич Л. М.; Рябинин А. М.; Дубровская В. А. Imprint: Ленинград, 1942 Electronic publication: Санкт-Петербург, 2016 Collection: Кулинарная библиотека Ленинградского учебного комбината общественного питания; Общая коллекция Subjects: пища; дикорастущие растения UDC: 641. 3:613.26 Document type: Other File type: PDF Language: Russian DOI: 10.18720/SPBPU/2/ed-3296 Rights: Доступ по паролю из сети Интернет (чтение, печать, копирование) Record key: RU\SPSTU\edoc\35113 Allowed Actions: – Action ‘Read’ will be available if you login or access site from another network Action ‘Download’ will be available if you login or access site from another network Group: Anonymous Network: Internet

Document access rights

Table of Contents

• ОГЛАВЛЕНИЕ
• Предисловие
• Проф. О. В. Троицкая. Какое значение имеют в пище дикорастущие съедобные растения
• Проф. О. В. Троицкая. Главнейшие съедобные дикорастущее растения Ленинградской области
• А. М. Рябинин, В. А. Дубровская. Какие блюда можно приготовить из дикорастущих растений
• Проф. Л. М. Пиневич. Заготовка дикорастущих съедобных растений впрок
• Проф. О. В. Троицкая. Как надо правильно собирать дикорастущие пищевые растения

Usage statistics

Кулинарный ларец. Дикоросы, пряные и травяные растения

Кулинарный ларец. Дикоросы, пряные и травяные растения

Библиотека «Кулинарный ларец»

При перепечатке любых материалов ссылка на сайт обязательна!

Летний сбор и сбор урожая из России

Рецепты летнего сбора и сбора урожая из России.

Собирательство всегда было традицией людей во всем мире на протяжении поколений. Мать-природа обеспечивала людей на протяжении тысячелетий самыми разными способами: от продуктов питания до лекарственных растений, древесины и всего остального между ними. Один из лучших способов познакомиться с природой — насладиться всеми ее щедротами. Почти в каждой стране мира люди и сообщества обращаются к природе, чтобы обеспечить различные элементы для своих различных потребностей. Собирательство пищи всегда было популярно среди людей, и почти каждый сезон они давали то или иное, что можно было добывать и собирать для потребления человеком.

Сегодня Мария Докшина, шеф-повар и кулинарный блогер из России, делится советами и рецептами из русской деревни, которым она научилась у своих бабушек и дедушек.

От Марии,

Каким бы ни было наше нынешнее представление о собирательстве, настоящие собиратели прошлого в большинстве случаев не могли позволить себе роскошь пойти в магазин и купить достаточно продуктов, чтобы прокормить себя. Отсюда возник очевидный вопрос — где еще они могли найти больше еды и сохранить ее, чтобы выжить?

Мне посчастливилось знать этих людей как своих бабушек и дедушек и испытать вместе с ними процесс добывания пищи в лесу в пятилетнем возрасте. Дни, когда мы ходили собирать свежие ягоды и грибы в середине лета и в начале осени, были настолько полны любопытства, волшебства и неизвестности, что же мы найдем и привезем домой, – что они быстро стали моими любимыми среди всего сезона жизни в сельская местность. Этот сезон примерно с мая по сентябрь для людей, живущих в западной части России недалеко от Финляндии, где располагалась наша дача.

Несмотря на то, что самое обильное время для лесных собирателей — осень, если вы ищете грибы, мы посетили это загадочное величественное место и в теплое время года. В начале июня дедушка Владимир и бабушка Вера брали меня с собой на уборку только что выросших мягких и свежих верхушек ели, которые в это время действительно богаты витамином С, поэтому они поощряли меня перекусывать ими. когда мы углубились в лес. Там можно было найти немного трав, немного бересты с поваленных деревьев, чтобы разжечь огонь в печи у дома, немного ранних грибов, вроде сыроежек, если накануне в природе совпали два условия – дождь и солнце сразу после него. Когда светит солнце и льет дождь одновременно, мы называем это 9.0009 ‘Грибной дождь’ .

Сбор грибов в России действительно популярен даже в наши дни. Если бы вы приехали в Санкт-Петербург в сентябре-октябре и решили отправиться в однодневную поездку, например, в Великий Новгород, вы бы увидели людей, стоящих на обочинах деревенских дорог, вы неизбежно проходили бы мимо с корзинами, полными белых грибов, подберезовиков, лисичек, ведерками малины, лесной ежевики, черной, белой и красной смородины, некоторых выращенных в саду черных и зеленых слив и, конечно же, яблок… Никакого другого время года таит в себе так много даров природы и такое изобилие. Однако то, что и когда собирать, является священным и потенциально спасительным знанием, поскольку в природе существуют сотни ядовитых растений.

История моего деда — единственная в своем роде история выживания за счет даров леса. Четырехлетним мальчиком он вместе со своим младшим братом был эвакуирован из Ленинграда (ныне Санкт-Петербург) в 1941 году, как раз за день до того, как их дом был взорван дотла. Его отправили на Дальний Восток России, на Аскольд – остров в заливе Петра Великого Японского моря в 50 км к юго-востоку от Владивостока. Там, в воинской части, среди других солдатских жен и детей жила сестра его отца. Подразделение было окружено пышной, в основном дикой природой, и из-за текущего состояния войны в данный момент времени в продовольственных магазинах можно было найти не так много припасов. Под руководством старших детей Владимир и его брат научились собирать многие дары природы, в том числе крапиву, молотую бузину, черемшу, березовый сок, еловые верхушки и бесчисленное множество других названий, которые звучат так чуждо для ушей современных людей.

Эти истории учат нас тому, что наше нынешнее разнообразие рациона, возможно, не такое уж и разнообразное, и что дары Земли не заканчиваются шпинатом и салатом Ромен. Знание того, как идентифицировать даже горстку съедобных сорняков и лесных растений, может дать нам возможность сократить наши расходы на продукты питания, а также наполнить наш рацион новыми вкусами, ароматами и бесчисленными преимуществами для здоровья, очищенными от обработки и без упаковки.

Вот несколько идей о том, что русские собирают и собирают в начале лета, чтобы добавить к своим блюдам или аптечкам. Большинство из этих рецептов являются частью русской традиционной кухни и приготовления.

#1 Рецепт настойки сирени, собранной на фабрике

Сирень — символ весны и лета. Во многих местах по всему миру они растут в дикой природе и идеально подходят для кормления. Они имеют много лечебных целей, а также съедобны. Но важно использовать только сирень, не содержащую пестицидов или химикатов, поэтому обратите внимание на то, где вы ее собираете. Говорят, что настойка сирени, нанесенная массирующими движениями на кожу в области суставов, может помочь замедлить прогрессирование артрита, а массаж кожи шеи — при кашле и других заболеваниях, связанных с горлом.

Важно знать, что этот рецепт настойки применим только для наружного применения.

1. Наполните чистую бутылку объемом 0,5 л цветками сирени.
2. Заполните оставшееся место в бутылке водкой.
3. Закройте пробку/крышку и поставьте в темное прохладное место на 3 недели, затем процедите и используйте при необходимости.

#2 Рецепт чая из кошачьей мяты, мяты и листьев черной смородины

Листья этих растений обладают успокаивающими свойствами для нервной системы, не вызывая побочных эффектов, которые могут дать антистрессовые препараты. Ночной настой этих листьев является питательной заменой чашки чая перед сном.

Листья можно сначала полностью высушить и хранить в банке или использовать прямо с кустов. Горсти свежих смешанных листьев достаточно, чтобы заварить 2 стакана горячей воды. Если подсушенный – 1-2 столовые ложки на такое же количество воды.

#3 Рецепт супа из кормовой крапивы и молотой бузины

Сбор крапивы безопасен только до ее цветения. В перчатках оторвите около 10-15 см от верхушки крупных растений или используйте только что выращенные.

Крапива двудомная — очень питательное растение, а приготовление супа из нее — старинная русская традиция, до сих пор популярная сезонно в деревнях, где есть доступ к природным благам. Земляная бузина обладает противовоспалительными, антиоксидантными и антиревматическими свойствами. Но обязательно идентифицируйте его из опасно ядовитых представителей этого семейства.

По этому рецепту можно приготовить 5-6 порций супа.

1. В средней кастрюле обжарьте 1 мелко нарезанную желтую луковицу на нескольких столовых ложках подсолнечного масла до золотистого цвета в течение примерно 10 минут.
2. Добавьте в кастрюлю крупно нарезанные 12 картофелин и жарьте их еще 5-10 минут.
3. Добавьте в кастрюлю 1,5 л кипящего овощного бульона (для этого может понадобиться 1 бульонный кубик).
4. Аккуратно положите щедрую горсть листьев крапивы двудомной в дуршлаг и залейте горячей водой на 30 секунд, убедившись, что все листья сморщились и потемнели – она больше не будет щипать. Крупно нарежьте и добавьте в кастрюлю. 1 горсть измельченных листьев бузины нужно очистить и нарезать, прежде чем добавить в кастрюлю.
5. Приправьте солью и перцем, накройте крышкой и тушите 30 минут, пока картофель не станет мягким.
6. Добавьте ложку сметаны и половинку вареного яйца в каждую порцию – самый традиционный способ насладиться этим супом!

#4 Рецепт лимонада из ели, собранной на корме .

Рецепт рассчитан на 2 стакана по 200 мл этого лимонада.

1. Поместите 1 чашку молодых еловых верхушек в чашу блендера вместе с 3 чашками воды и 6 чайными ложками сахара.
2. Взбивайте в течение 1 минуты, затем процедите через пакет для орехового молока или четырехслойную марлю.
3. Добавьте кубики льда по вкусу.

Крем-сыр #5 Foraged Chives Flowers

Этот рецепт трудно назвать рецептом, так как я только прошу вас собрать горсть цветков зеленого лука, отрезать стебель и смешать крошечные цветки с вашим любимым сливочным сыром. .

Однако уникальный мягкий цветочно-луковый вкус, который эти причудливые фиолетовые цветы придают сливочному сыру (будь то молочный или растительный), стоит попробовать в течение короткого сезона цветения зеленого лука. Возможно, вы захотите начать выращивать их на своем заднем дворе и терпеливо ждать каждый год, чтобы добавлять эти цветы, которые вы, вероятно, раньше не считали съедобными, во все ваши сальсы, салаты или даже в пасту альфредо.

При подаче на хрустящих тостах с обильным количеством масла и несколькими щепотками черного перца этот сыр с травами сделает ваш ужин неожиданно восхитительным!

Эти несколько рецептов — лишь малая часть того, что могут предложить русские традиции собирательства и консервирования. Я признаю, однако, что в настоящее время, когда все больше людей уезжают из сельской местности и малых городов, чтобы строить жизнь в Москве и Санкт-Петербурге, кажется, что русские знания о кормодобывании сами по себе нуждаются в сохранении. С этим знанием приходит великая сила и важная связь с природой, которая делает нас, людей, сильнее, здоровее и менее уязвимыми к изменениям окружающей среды. Хотя эти рецепты до сих пор помнят пожилые люди в России или в любой другой стране мира, наша работа сегодня состоит в том, чтобы спрашивать и узнавать от них больше, чтобы мы могли жить более богатой жизнью сейчас и предлагать более широкую картину Будущие поколения завтра.

{Слова и изображения Марии Докшиной; Сайт: Планты_; Instagram: @planty_ }

Похожие материалы

Журнал «Орион» — Чему нас может научить сохранение семян о конце света Ленинград и голодающее население города, группа ботаников решила не допустить конца света. Они были исследователями Института растениеводства имени Вавилова, в котором в то время располагалась крупнейшая в мире коллекция семян — банк драгоценного генетического разнообразия.

Для 900 дней ботаники стояли на страже запаса почти в 400 000 семян. Они сжигали все, что могли найти, чтобы согреться, и вывозили контрабандой небольшие партии семян для сохранения за границу. Но в основном они просто выживали, пока их не стало. Столкнувшись с уменьшением запасов и окруженные семенами, которые они отказывались есть, ученые начали голодать. Осада закончилась в 1944 году, и даже после гибели девяти членов исследовательской группы оставшиеся в живых считали свои усилия успешными. Они спасли виды кукурузы, пшеницы и риса, среди многих других культур, которые были бесценны для русского народа — и, по мнению ученых, для всего человечества.

Летом 2021 года, через 80 лет после блокады Ленинграда, я стоял на своей кухне в штате Мэн и смотрел на помидор, созерцая семена и конец света. Мысли о судном дне всерьез зародились годом ранее, когда новый вирус ворвался в нашу жизнь, вызвав панику и накопительство, опустошившие продуктовые магазины. Это не было закладыванием запаса семян посреди войны, но это было мое первое столкновение с нехваткой продовольствия. Я была матерью всего 10 месяцев, и вопрос, который я никогда не думала задать — Как я буду кормить своего ребенка? — вдруг пришло мне в голову. Идея сохранения семян перескакивала в моих мыслях от нового увлечения к потенциальной необходимости и обратно. Я ткнул фрукт ножом для овощей, перекатывая его с одной стороны разделочной доски на другую, опасаясь, что буду с ним делать.

Еще до пандемии Чем я буду кормить ребенка? — это вопрос, с которым миллионы родителей сталкивались каждый день при гораздо более ужасных обстоятельствах, чем те, с которыми имел дело я. По данным Всемирной продовольственной программы ООН, почти миллиард человек ежедневно недоедает. По некоторым оценкам, без фундаментальных изменений в способе распределения нынешних запасов продовольствия глобальное производство продуктов питания к 2050 году должно будет увеличиться на 70 процентов, чтобы удовлетворить потребности нашего растущего населения. Дальнейшая жизнеспособность семян будет играть важную роль в том, добьемся мы успеха или нет; потому что это расширение производства должно происходить по мере того, как изменение климата сталкивается с нашей продовольственной системой, распространяя засуху, разрушая экосистемы и уничтожая урожай и средства к существованию. Климат и сельское хозяйство уже заперты в уроборосе дисфункции, в котором то, как мы производим нашу пищу, способствует выбросам парниковых газов, что еще больше ослабляет нашу способность производить пищу таким же образом — змея, пожирающая свой хвост, пока мы мечтаем о 1,5 цель потепления на градус, глобальное повышение температуры, о котором нам говорят, что мы не должны превысить его, если мы надеемся избежать массового опустошения.

Между тем помидор, смотревший на меня с разделочной доски, был безупречен. В разгар пандемического запоя я подобрал саженец в местном питомнике и положил его на свою террасу. Сначала у меня не было никаких ожиданий, кроме того, что я больше не хотел покупать помидоры. Но затем первый созревший плод стал золотисто-желтым, как крошечное заходящее солнце. Его кишки были еще более славными. Разрезанный помидор представлял собой вихрь мясистого розового цвета, который мягко просачивался в его светлый периметр, новый цвет Pantone в процессе создания. Его вкус был росой, грязью и запахом лета. Была только одна проблема: я не знал, кто этот помидор. В спешке в «сад» я выбросил его маленькую пластиковую табличку — объявление о рождении ботаники. Поэтому, если бы я хотел продолжать есть этот помидор в конце лета в штате Мэн, мне нужно было бы сохранить его семена.

Климат и сельское хозяйство уже заперты в уроборосе дисфункции, когда то, как мы производим нашу пищу, способствует выбросу парниковых газов, что еще больше ослабляет нашу способность производить пищу таким же образом.

Некоторое время я заигрывал с идеей сохранения семян, но это заставило меня смутиться. Осознание своей привилегии — я была почти уверена, что всегда смогу прокормить своего ребенка — в сочетании с моей неспособностью децентрализовать судьбу моих ближайших родственников по мере ухудшения климата было для меня источником стыда. Импульс сохранить семена, хотя и казавшийся безобидным, переплетался со всем этим. У нас было все, и все же здесь я хотел большего. Это было похоже на противоположность тем ленинградским ученым, которые реагировали на надвигающуюся гибель с едва узнаваемой сегодня самоотверженностью. Тем не менее, в моих мыслях была определенная логика; человеческий мозг эволюционировал, чтобы копить во времена стресса и неравномерности ресурсов (и, что неудивительно, принижать других за то же самое) — и это были стрессовые времена.

Я был не один. Ощущение нашей рушащейся вселенной привело к рекордным продажам семенных компаний по всей стране в период вегетации 2020 и 2021 годов. «Мы никогда не видели таких продаж семян», — сказал Филип Каут, исполнительный директор REAP Food Group. мне. Когда мы разговаривали летом 2021 года, Каут был тогда директором по сохранению в Iowa Seed Savers Exchange, в которой находится один из крупнейших в стране банков семян с открытым опылением (то есть с опылением насекомыми или другими естественными процессами). с 1975. Он фокусирует свою коллекцию на биоразнообразии пищевых систем, поэтому семена, которые он хранит и распространяет, являются семенами, из которых производятся съедобные растения.

Каждая коронка брокколи, которую вы покупаете в магазине, каждый фрукт, который вы очищаете для своего ребенка, происходит из семян, в которых хранится ДНК нескольких поколений. Но это также приходит, объяснил Каут, с историей о том, как оно путешествовало с одного континента на другой, с земли в вашу руку. Архивариусы Seed Savers Exchange каталогизируют эти истории. Некоторые говорят о конце света: фасоль, выращенная узницей Освенцима, которая взяла ее с собой, когда ее заставили идти в поход. Другие надеются на будущее: лимская фасоль, выращиваемая с 19 века30-е годы чьим-то любимым прадедушкой. А третьи — к смеси того и другого: семена томатов, контрабандой доставленные в тюрьму кем-то, отбывающим наказание за наркотики, и собранные в рамках программы освобождения от работы. Ранее в этом году я прочитал о женщине, спасающейся от лесных пожаров в Нью-Мексико с банкой, полной семян maíz de concho , которые передавались из поколения в поколение в ее семье. Она сказала, что это первое, что она упаковала.

Я узнал забавную вещь о семенах: хотя они содержат чертежи начала жизни, они часто ассоциируются с концом чего-то — моего помидора, жизни, какой мы ее знаем — больших и малых апокалипсисов.

Какую историю я в конце концов расскажу своей дочери об этом помидоре? В первый год жизни помидоры были одним из ее любимых продуктов — кумато, слива, бифштекс, виноград. Я выдернул их семена из засохших пятен на воротнике ее рубашки, прежде чем бросить одежду в стирку. Скажу ли я ей, что сохранил его семена, чтобы она могла продолжать есть то, что любит? Или я бы сказал ей что-то более близкое к истине: что иногда, когда я рисую себе будущее, я задаюсь вопросом, будут ли там помидоры вообще?

ПРАКТИКА СОХРАНЕНИЯ СЕМЯН — сбор, очистка, сушка и хранение зародышей растений — существует уже тысячи лет. Коренные народы Северной Америки управляли продовольственными системами, основанными на сборе и хранении семян, на протяжении почти 10 000 лет. Совсем недавно то же самое сделали фермеры от штата Мэн до Калифорнии. В 1810 году 90 процентов американцев были фермерами, предположительно копившими семена. Сегодня менее 2 процентов американцев занимаются сельским хозяйством. Не так давно, если вы хотели есть, вам нужно было выращивать еду для себя, а это означало сохранение семян одного урожая для посадки в следующем сезоне. Процесс сохранения семян не был политическим или спорным. Это было то, что люди сделали, чтобы выжить.

Но за последнее столетие ряд изменений в том, как мы живем и работаем, эффективно положил конец мелкомасштабной экономии семян. С 1900 года по сегодняшний день процент американцев, живущих на фермах, сократился с почти 40 процентов до менее 1 процента. Люди были изгнаны или соблазнены с земли консолидацией и механизацией в сельском хозяйстве, развитием пищевой промышленности и супермаркетов и рефрижераторных перевозок, которые позволили эффективно доставлять продукты, выращенные в одном месте, в остальную часть страны. Сильная экономика и расширяющийся сектор услуг предоставили новые возможности зарабатывать на жизнь помимо фермы.

В результате региональное сельское хозяйство угасло, унеся с собой разнообразие культур и продуктов питания. «Большая еда» заменила семейные рынки и рестораны, а удобство — от повсеместного проезда на машине до всевозможных замороженных и упакованных продуктов — заменило домашнюю кухню. Америка стала страной автомобилей, пригородов и сетевых магазинов, и то, что мы ели, становилось все более однородным.

Тем, кто решил продолжить заниматься сельским хозяйством, как известно, говорили: «Стань большим или убирайся», а стать большим означало выращивать огромное количество кукурузы и соевых бобов для товарных рынков — сырья для этих новых продуктов питания, экономящих время. К 19В 90-е годы товарные культуры все чаще выращивались с использованием генетически модифицированных семян, которые были запатентованы компаниями, их создавшими, что делало для фермеров преступлением сохранять их из одного сезона в другой. Судебных исков предостаточно, но сегодня около 60% мировых продаж семян контролируют четыре многонациональные корпорации: Bayer (купившая Monsanto в 2018 году), Corteva, ChemChina и BASF.

Этот современный подход к кормлению нации, известный своей «эффективностью», стоил нам большого генетического разнообразия. Между 1903 и 1983 года Соединенные Штаты потеряли 93 процента своего разнообразия семян, при этом количество сортов таких культур, как салат, сократилось с 500 до всего 36. Во всем мире ситуация такая же ужасная; примерно за тот же период мы потеряли 75 процентов мирового разнообразия семян. Эта потеря является частью более масштабного коллапса биоразнообразия растений и животных, который угрожает продовольствию, здоровью и безопасности человечества.

Менее чем за 100 лет практика сохранения семян, которая всегда была необходима для выживания человечества, превратилась из мейнстрима в нечто, о чем большинство из нас едва ли подозревает; что-то происходит на периферии нашей пищевой культуры — небольшие фермы, местные общины, выживальщики. Тем не менее внезапно, или так может показаться, эта потеря сельскохозяйственного разнообразия ощущается остро, поскольку изменение климата делает необходимость экспериментов с селекцией растений на местном и региональном уровнях более важной, чем когда-либо. Потому что урожай, который десятилетиями выращивался в одном регионе, вскоре может оказаться там гораздо менее жизнеспособным. Кукуруза, например, сталкивается с неопределенным будущим в Айове, ведущем производителе кукурузы в стране, из-за увеличения числа экстремальных погодных явлений, таких как штормы дерехо. Засушливые западные равнины смещаются на восток, что еще больше угрожает кукурузным полям. А в Калифорнии, где производится большая часть фруктов и овощей, которые едят американцы, жара, засуха и лесные пожары побуждают усилия переложить часть сельскохозяйственного бремени штата в другие места.

Чтобы решить подобные климатические проблемы, нам нужно вернуть практику сохранения семян из периферии в повседневную жизнь. И во многих местах попытки сделать это уже начались. Некоммерческие организации, такие как Seed Exchange, восстанавливают свои библиотеки семян и возвращают некоторые традиционные сорта хранителям семян коренных народов. В прошлом году жители штата Мэн проголосовали за внесение поправок в конституцию штата, чтобы защитить право на продовольственный суверенитет, в том числе сохранение семян. Это был первый в истории референдум о праве на питание, проведенный в США, но как он будет действовать на практике, пока неизвестно.

СОХРАНЕНИЕ СЕМЕНИ ВСЕГДА БЫЛО связано двумя противоположными идеями — перспективой конца жизни, какой мы ее знаем, и надеждой сохранить эту жизнь. На протяжении большей части истории человечества это противоречие было простым: нужно просто сохранить достаточное количество жизнеспособных семян одного урожая, чтобы следующей весной посадить другой успешный урожай.

Даже кризисы, которые заставляли людей принимать крайние меры для защиты семян, как правило, были отдельными событиями, которые, хотя и были потенциально катастрофическими для тех, кто в них участвовал, не представляли экзистенциальной угрозы для всего человечества. Для ленинградских ученых их непосредственный мир явно подвергался риску из-за немецкой осады, но в меньшей степени всему миру, который продолжался бы, независимо от того, что случилось с семенами, которые они защищали.

Сегодня повышенный интерес к сбережению семян происходит в контексте одной действительно глобальной экзистенциальной угрозы — изменения климата — и другой — пандемии Covid-19, которая унесла жизни более шести миллионов человек и продолжается во всех уголках мира. мир. В этом смысле было бы странно, если бы у меня не было мыслей о конце света. И в моменты, когда моя тревога брала верх надо мной, я направляла ее в Интернет, где находила продавцов, продающих семена людям, готовящимся к какой-то версии этого дерьма. Компания Texas Ready, например, продает «Liberty Seed Banks», канистры с военными боеприпасами, наполненные семенами. Покупатели могут купить «Ящик с замком», рекламируемый для четырех взрослых, «Сейф» для шести или «Сокровищницу», подходящий для 30+ взрослых. Хотя на веб-сайте говорится, что семена предназначены для «взрослых, желающих дополнить свой рацион свежими, питательными, действительно органическими продуктами», основатели Texas Ready объясняют, что компания была задумана как «ответ на заголовки на первых полосах». Подтекст фактически продает идею подготовки к общественному коллапсу.

Идея о том, что мы должны быть готовы к чрезвычайным ситуациям — будь то общественный коллапс или ураган, — имеет долгую историю в этой стране. В 1950-х годах, когда сбережение семян и другие навыки самообеспечения, такие как охота и сохранение продуктов питания, были забыты, страх перед ядерной войной с Советским Союзом стимулировал строительство подвальных бункеров, появление учений «утка-и-укрытие», и разработка национальной системы оповещения о чрезвычайных ситуациях, которая требовала, чтобы радиостанции передавали местные указания в случае нападения. В «Синей книге» федерального правительства по гражданской обороне подчеркивается, что «семья составляет основу индивидуальной самозащиты».

Когда холодная война остыла и в конечном итоге закончилась, экологические катастрофы — природные и техногенные — заменили войну в качестве мотивации для тех, кто сделал готовность приоритетом. Но по мере того, как наша вера в правительство и институты в целом ослабевала, а наши социальные сети ослабевали, а затем мигрировали в онлайн, задача подготовки к чрезвычайным ситуациям приняла более мрачный оборот. Растет страх гражданских беспорядков, подогреваемый все более ненадежным и идеологизированным информационным ландшафтом. Теракты 11 сентября и Великая рецессия 2008 года породили теории заговора, а также неподдельный страх и гнев, поскольку все больше людей чувствовали себя все более одинокими. Поговаривали о новой гражданской войне в США. Сегодня термин «преппер» вызывает в воображении образ, который Марк О’Коннелл описывает в своей книге 9 2020 года. 0009 Заметки из апокалипсиса: личное путешествие на край света и обратно — группа «белых американцев, которые были убеждены, что весь мир находится на грани обширного системного разрыва, и были одержимы тем, чтобы сделать достаточные приготовления … для таких сценариев». Популярное повествование об американском выживальщике превратилось в рассказ об изоляции, социальном распаде и угрозе насилия.

Состав людей, которые готовятся, вообще говоря, никогда не был таким исключительно белым мужчиной-боевиком, как предполагает это повествование. А когда началась пандемия, интерес к преппину — независимо от того, идентифицируете ли вы себя как преппера или Питера Тиля — стал еще более распространенным. Продажи в Preppi, одобренной Опрой компании, которая производит высококачественные наборы для подготовки к чрезвычайным ситуациям, выросли на 5000 процентов в марте 2020 года. В статье того же года в National Geographic говорилось: «Теперь мы все готовим».

Тем не менее, есть что-то недемократичное в этом подходе к подготовке к худшему. Безусловно, страх того, что у вас заканчивается еда, особенно если вы не можете вырастить, собрать или убить ее самостоятельно, вызывает неоспоримую тревогу. Я помню облегчение, которое я испытал в первые дни пандемии, когда увидел, как на стоянку моего местного продуктового магазина в Ханнафорде въезжает грузовик. Мне было все равно, чем он был наполнен, только чтобы он был полон. Но реакция «каждый за себя», какой бы инстинктивной она ни была, скрывает тот факт, что все мы существуем как члены хрупкой экосистемы. Отказ от этого членства путем укрытия и отказа от участия приведет почти к неизбежному краху. Люди, которые делают покупки в Texas Ready, как и ленинградские ботаники, готовы отсиживаться в бункере, полном семян, в надежде выжить, когда их мир рухнет. Но миссия ученых основывалась на вере в коллективное будущее, а не на отказе от этого будущего.

Я решил, что история, которую я расскажу своей дочери о нашем пандемическом помидоре, начнется не со спасения его семян, а с безвременья самого сохранения семян. Чтобы рассказать эту историю, мне нужно было бы выключить компьютер и заново ощутить чувство надежды или, по крайней мере, ощущение грязи под ногтями, что может быть одним и тем же.

СЕЛЬСКИЕ ДОРОГИ МЭНА, , извивающиеся через заросли родовых кленов и коровьих холмов, — это то, на что стоит посмотреть. Они скручиваются, сужаются и изгибаются без особого внимания, поэтому водители должны делать это медленно, путешествуя по тонким долинам одного из самых малоизученных сельскохозяйственных регионов страны. Здесь процветает практика сохранения семян.

Прошлой осенью я проехал по одной из таких дорог, чтобы посетить ферму Роберты Бейли. Бейли недавно ушел из Fedco seed, одного из немногих семенных кооперативов в стране, и теперь работал внештатным хранителем семян, выращивая различные съедобные культуры, собирая их семена и отправляя их в такие компании, как Fedco и Johnny’s. , еще одна базирующаяся в штате Мэн семенная компания, не содержащая ГМО, для распространения по почте среди мелких производителей по всей стране. Ее опыт в области селекции широко известен как в штате Мэн, так и за его пределами, и я увидел это воочию. Например, посмотрите на мертвые растения, сухие, как погремушки, и посмотрите, как Бейли открывает их и извлекает семена. Устав от апокалиптических сценариев в моей голове, я хотел испытать богатую, идиосинкразическую жизнь самих семян.

Семена созданы, чтобы пережить трудности. Они эволюционировали как очевидным, так и удивительным образом: у некоторых панцири такие же твердые и гладкие, как истертый океаном камень, чтобы выдержать удар клюва вороны или каблук походного ботинка; другие, увенчанные вертолетом из шелковых волос, кружатся и ныряют на ветру. Они умеют цепляться автостопом на крыльях и спинах животных и приспособились к различным препятствиям на пути к благодатному месту приземления.

Бейли использует методы извлечения семян из их высушенных стеблей и стручков, которые варьируются от просеивания до чистки щеткой и промывания (в случае помидоров, процесс, для которого я научился у нее и использовал на своих плодах). В своей теплице, залитой солнечным светом и благоухающей жизненными фазами растений, она держит сита, рулоны проволочной сетки и листы мягкой сетки, старые контейнеры из-под йогурта — все инструменты, которые она приспособила для своих нужд по сохранению семян. Бэйли описывает себя как «любителя машин» и предпочитает свои руки и самодельные инструменты дорогой молотилке. В тот день, когда мы встретились, она исследовала способы извлечения семян свеклы, которые упрямы, и нашла в Интернете несколько идей, в которых использовались хоккейные клюшки и наезд на них машиной.

Бейли высказал свое мнение, когда я упомянул о своем впечатлении об эгоизме современных выживальщиков. В этом, по ее словам, разница между «действовать из состояния изобилия и изобилия, а не из положения, основанного на страхе: Мне нужно держаться за все, что у меня есть. «Выращивание собственных фруктов и овощей»; сохранение собственных семян или покупка у тех, кто делает и то, и другое; оживление дворов, парков и кладбищ — все это приверженность непрерывности, коллективному будущему, в котором у всех нас есть свои роли. Сохранение семян как часть плана по предотвращению конца света с помощью управления — нашего отношения к еде, да, но также и наших отношений друг с другом — вместо того, чтобы запасаться и бросать. Если вы примете участие, казалось, говорил Бейли, вам никогда не придется готовиться.

Когда вы начинаете думать о них как о маленьких жизнях, способных прокормить еще тысячи, а не как о товаре, который нужно копить, вы понимаете, что в семенах также есть таинственная благодать. В своем стихотворении «Нет ничего слишком малого, чтобы не удивляться» Мэри Оливер пишет о сверчке, готовящемся умереть осенью, и о том, как его пение становится все медленнее и медленнее по мере того, как в доме, в котором он сидит, становится все холоднее. «Должно быть, это что-то значит, я не знаю что/Но, конечно, это не значит/он не был отличным крикетом/всю свою жизнь».

Если эти биологические процессы — жизнь семени, смерть сверчка — кажутся магией, может быть, это потому, что в какой-то степени так и должно быть. В глазах моей дочери семя, брошенное в грязь и забытое на месяцы только для того, чтобы однажды найти на своем месте растение помидора, является колдовством. Из семян вырастают деревья и растения, из некоторых из которых, в свою очередь, вырастают люди и сообщества. Практика их сохранения дает нам повод собираться и общаться. Высаживая их, мы пачкаемся, соединяясь в процессе с землей. И мы можем есть фрукты и овощи, которые они отдают своей жизни, чтобы вырастить. Семена — и сохранение семян — это что угодно, но только не тревога и одиночество, чувства, которые могут возникнуть, когда кажется, что мир закрывается, порождая мысли об отступлении и возведении стен, чтобы защитить себя и свою семью. На самом деле они прямо противоположны. Я обнаружил, что сохранение семян на самом деле уменьшило мою тревогу о будущем не только потому, что сама практика методична и успокаивает, но и потому, что результат был напрямую связан с изменением тревожных обстоятельств наших продовольственных систем.

Ради дочери мне пришлось принять решение не допустить конца света. И поэтому я начал понемногу инвестировать, куда мог. Я вызвался сортировать и упаковывать семена для проекта Wild Seed Project, некоммерческой организации, занимающейся сохранением и распространением местных семян в штате Мэн. В мой первый день мне дали несложную задачу посчитать семена гороха куропатки, которые гремят, как сушеные бобы, когда их высыпают из банки. Повторение скольжения семян по обеденной тарелке уголком конверта или измерение их щепотками из чашки для яиц успокаивает и сосредотачивает внимание. Хизер Маккарго, основательница проекта, называет это «лечением семенами».

Я завел праздную беседу с Маккарго и Бет, еще одним волонтером, о том, как брать с собой увеличительные стекла на прогулки на природе, лепить войлочных гномов из стручков молочая и о других идеях для моей дочери, которая учится любить леса и пляжи штата Мэн. В ноябре МакКарго даст мне воск черники, и я вместе с дочерью посыплю им свечу из пчелиного воска в форме елки, создав иллюзию снега. Бет привезла мне кружево королевы Анны в сложенном конверте и маленькую сосновую шишку из Германии в красной шляпе. Я взяла домой железняк, молочай и овсюг. Подарки, но также и трофеи нашей тяжелой совместной работы, срезая горы семян тыльной стороной ножа для масла, согнув шеи, как будто мы пили из луж.

Этот процесс побудил меня, как бы тяжело это ни было, воспринимать неопределенность как возможность, а не как несчастье. Вот что делают семена. Природа жестока к семенам, но год за годом они вырастают в деревья и растения. Мы ошибаемся, когда думаем, что климатический апокалипсис неизбежен. Это заставляет нас сдаться и отвернуться друг от друга вместо того, чтобы определить, какую роль вы можете играть, чтобы продолжать — находчиво — так, как семена должны обеспечивать свои будущие поколения.

Однажды во время утреннего подсчета семян и беседы мы обсуждали миссию проекта «Дикие семена», и я сказал, что речь идет об экономии семян. Маккарго поправил меня. «Речь идет не о сохранении семян, — сказала она.