Содержание
МИР ВОКРУГ НАС презентация, доклад
«МИР ВОКРУГ НАС»
(ОЗЕЛЕНЕНИЕ КЛАССА)
Коллективное творческое дело
«Чтобы жить, нужно солнце, свобода и маленький цветок» Г.Х. Андерсен
Цель: воспитание любви к родной природе, развитие наблюдательности и интереса к окружающему миру.
Задачи:
1.Формировать наблюдательность, внимательное отношение к окружающему миру;
2.Развивать способность чувствовать красоту цветов, их роль в создании настроения человека.
Наша совместная работа нацелена на поиск и создание нового выразительного решения интерьера класса.
Мы озеленяем класс для того, чтобы все чувствовали в нём себя уютно и комфортно.
Выращивание комнатных растений – одно из увлекательнейших занятий.
Растения очищают воздух в помещении, с их помощью можно зрительно изменять размеры и формы интерьера. Растения – это самое естественное украшение помещения. За ними нужен постоянный и индивидуальный уход.
Ожидаемый результат
Работа по озеленению класса даст нам необходимые навыки по уходу за растениями.
Участвуя в этой работе, учащиеся получат практическое представление
о некоторых профессиях (цветовод, озеленитель), опыт работы в коллективе, выполнение общего для всех дела.
Этапы реализации:
1.Подготовка и проведение бесед и классных часов о растениях.
2. Проведён конкурс «День цветов»
Конкурс «Самый фантастический цветок»
Конкурс «Я знаю больше всех названий цветов»
Конкурс «Составь из букв название цветка»
3. Отобрать материал для дальнейшей работы (стихи, загадки, викторины, легенды)
4.
Разработать конкретный план мероприятий согласно цели социально-значимого дела «Мир вокруг нас» (озеленение класса)
5. Внедрять в жизнь разработанный план.
Формы работы:
Классные часы
Беседы
Викторины
Конкурсы
Поисковая деятельность
Наблюдения
Цветы в нашем классе
ХЛОРОФИТУМ
Родина — Южная Америка
СПАТИФИЛЛУМ
САНСЕВИЕРИЯ
Другие названия: щучий хвост, тещин язык.
Кто выращивает цветы, тот приносит радость себе и людям!
Общаясь с этими прекрасными творениями природы, человек становится добрее, нежнее, духовно богаче.
Вы любите цветы?
Кто же их не любит. Ведь каждый цветок – это упавшая с неба звезда. Нет на земле ничего прекраснее и нежнее цветов. Посмотрите на них.
«Цветы – самая нежная, самая хрупкая часть природы. Любуйтесь ими, изучайте и защищайте их!
Цветы сопровождают нас всю жизнь. Они дарят нам красоту и радость.
Остановись в изумлении перед красотой,
и в твоём сердце тоже расцветёт красота.
Цветы дарят нам дивные улыбки, волшебные ароматы. Дарите друг другу цветы.
Конкурс «День цветов»
Конкурс «Самый фантастический цветок»
Конкурс «Я знаю больше всех названий цветов»
Конкурс «Составь из букв название цветка»
ВИКТОРИНА
Цветок, название которого говорит о том, что у него хорошая память?
Какое растение считают царицей цветов?
Какое цветок распускается к вечеру и наполняет воздух ароматом?
Какой цветок называют «последней улыбкой осени»?
Из каких цветов делают лекарство, помогающее при заболеваниях сердца?
6.
Вспомните и назовите мужские и женские «цветочные имена»?
7. Родина хризантем?
8. Родина пиона?
9. Почему раньше на подушках вышивали цветы?
10. Король цветов?
11.Цветок с отличной памятью?
12. Зелёный, но не крокодил,
колючий, но не ёж?
13.Бродяга, слоняющийся по дорогам?
Цветы всегда вдохновляли художников, поэтов, музыкантов. Посмотрите на картины художников.
Хруцкий Иван Фомич «Цветы и фрукты»
Пластов Аркадий Александрович «Сенокос»
Каждый народ имел свой особо почитаемый цветок:
греки – гиацинт,
римляне – нарцисс,
арабы – жасмин,
китайцы – пион,
индейцы – георгину,
японцы – хризантему.
В стародавние времена с помощью цветов и ветвей растений сообщали о том или ином событии:
греки посылали гонцов с пальмовой ветвью для извещения о победе;
с оливковой — о мире;
ветки лавра говорили о славе;
ветки дуба – о силе и могуществе.
В Древней Греции – праздник Гиацинтов и Азалий
В Англии – праздник Незабудок и Анютиных глазок
Во Франции — в честь Розы и Фиалки
В Голландии – в честь тюльпанов.
Праздники цветов
ЗАГАДКИ
На верхушке стебелька солнышко – и облака.
Посадили зёрнышко, вырастили солнышко.
Белые горошки на зелёной ножке.
И земля глядит на нас миллионом синих глаз.
Из – под снега расцветает, раньше всех весну встречает.
Берегите цветы !
Цветы, как люди, на добро щедры, и, щедро нежность людям отдавая, они цветут, сердца отогревая, как маленькие тёплые костры.
Скачать презентацию
сообщение доклад (3, 5, 7 класс. Окружающий мир. Биология)
- Энциклопедия
- Биология
- Бактерии
Бактерии — это крошечные микроорганизмы, которые находятся повсюду вокруг нас.
Увидеть их без микроскопа невозможно, потому что они настолько маленькие. Однако они находятся в воздухе, на человеческой коже, внутри организмов, в земле и по всей природе.
Бактерии являются одноклеточными микроорганизмами. Их клеточная структура уникальна тем, что у них нет ядра, хотя у всех остальных живых существ, в том числе и одноклеточных животных, ядро есть всегда. Большинство бактерий имеют клеточные стенки, схожие по строению с клетками растений. Бактерии встречаются в различных формах, таких как стержни, спирали и сферы. Некоторые бактерии могут «плавать» вокруг, используя длинные хвосты, называемые жгутиками. Другие просто болтаются или скользят по пространству.
Основная масса бактерий не опасна, но некоторые из них и могут вызывать у людей разные по степени тяжести заболевания. Такие бактерии называются патогенными. Патогенные бактерии могут являться причиной появления болезней также у животных и растений. Некоторыми примерами патогенных бактерий являются бактерии, вызывающие проказу, пищевое отравление, пневмонию, столбняк и брюшной тиф.
Человечество открыло множество средств борьбы с вредными патогенными бактериями. Одним из основных механизмов устранения воздействия бактерий на организм человека являются антибиотики, которые убивают патогенные микроорганизмы внутри человеческого организма. Также широко применяются антисептики, которые помогают содержать раны в чистоте от бактерий, и мыло с компонентами антибиотиков для препятствования распространению опасных бактерий.
На самом же деле большинство бактерий играют очень важную и полезную роль, помогая функционировать как человеческому организму, так и природе. Они играют важную роль в экосистеме планеты, а также в выживании человека в биосферных условиях планеты.
Бактерии тяжело трудятся, наполняя почву полезными компонентами, повышающими уровень плодородия и увеличивающими урожай продуктов. Один тип бактерий, называемый разлагающими, разрушает части от мертвых растений и животных. Это важная функция, которая помогает создать почву и избавиться от мертвой ткани.
Другим типом бактерий в почве являются бактерии растительные бактерии, которые помогают насытить почву азотом, являющимся природным удобрением для растений.
Кроме того, бактерии присутствуют я нашей повседневной пище. Так, они используются при приготовлении таких продуктов, как йогурт, сыр, соленые огурцы и соевый соус.
В человеческих телах так же много необходимых бактерий. Основное назначение бактерий – помочь желудочно-кишечному тракту переваривать и разрушать пищу. Некоторые бактерии также помогают иммунной системе, защищая организм от вредных организмов, вызывающих заболевания.
Научное название бактериальных клеток — прокариоты. Прокариоты являются довольно простыми клетками, поскольку у них нет клеточного ядра или других специализированных органелл.
Бактерии могут выживать в очень суровых условиях, включая глубокие участки земной коры и в радиоактивных отходов.
Бактерии используются для улучшения состояния окружающей среды, обрабатывая сточные воды и разрушая масло от разливов нефти.
Вариант 2
Бактерии – это древнейшие и первые организмы, возникшие на Земле. Они возникли 3,5 млрд. лет назад. Первые представили планеты имеют примитивную форму и являются одноклеточными микроорганизмами. Бактерии не имеют цвета. Только единичные виды отличаются зеленым и пурпурным оттенком.
Впервые о существовании одноклеточных организмов рассказал Антоний Левенгук. Левенгук был исследователем из Голландии, создавший микроскоп, который мог увеличивать предметы в 270 раз. Бактерии имеют разнообразные виды, различаемые по форме. К примеру, кокки отличаются шаровидной формой, вибрионы схожи с запятой. Стрептококки состоят из цепей кокков.
Бактерии делятся на неподвижный и подвижный вид. Подвижные микроорганизмы перемещаются с помощью жгутов либо волнообразных сокращений. Жгутики имеют белковое соединение флагеллина. Бактерии, не имеющие жгутиков, покрываются наружной слизью. Почвенные и водные микроорганизмы располагают газовой вакуолью, расположенной в цитоплазме.
Внутри цитоплазмы присутствует 60 вакуоль. Каждая вакуоль наполнена газом. При регулировании количества газа, одноклеточные организмы погружаются на самую глубину воды. А почвенные микроорганизмы перемещаются на капиллярах.
Огромное количество одноклеточных организмов живет в дикой природе. Они присутствуют в капельках чистейшей воды из родника, в атмосфере, в песке, в полярном снеге, на дне большого океана, также в горячих родниках внутри вулканов. Кроме дикой природы, бактерии присутствуют на животных, во рту, в кишечнике также на поверхности кожи человека.
Самые маленькие микроорганизмы могут пробираться в поры, щель и в каждую трещину. Бактерии обладают выносливостью и могут приспособиться к любым природным условиям. Они переносят засуху, мороз и жару до 90 градусов. Бактерии, обитающие в воздухе, могут подниматься до самых верхних слоев атмосферы. При попадании в организм болезнетворные бактерии вызывают различные заболевания. Симбиотические микроорганизмы живут в пищеварительных органах и расщепляют и помогают усваивать пищу.
Снаружи бактерии покрыты плотной оболочкой, защищающей от внешнего мира. Данная оболочка не дает микроорганизму терять свою форму. Клеточная стена похожа на растительную клетку. В некоторых случаях бактерии имеют дополнительный защитный слой, похожий на капсулу.
3, 5, 7 класс. Окружающий мир. Биология
Бактерии
Интересные темы
Журнал Орион — Говоря о природе
КЛАДБИЩЕ КАЖЕТСЯ СТРАННЫМ МЕСТОМ созерцать границы бытия. Это старое кладбище, зажатое между кампусом и межштатной автомагистралью, является нашим заветным кусочком близлежащей природы, где давно умершие являются молчаливыми компаньонами студентов колледжа, бродящих по холмистым тропинкам под распускающимися дубами. Выгравированные имена на заросших надгробиях обтянуты мхом, а вороны собираются на голых ветвях старого бука, на котором тоже вырезаны имена. Читая сообщения кладбища, вы понимаете глубокое человеческое стремление к непреходящему уважению, которое приходит вместе с личностью.
Имена, имена, имена: кажется, что камни говорят: «Я есть. Ты. Он был.» Грамматика, особенно использование нами местоимений, — это то, как мы намечаем отношения в языке и, как это бывает, то, как мы относимся друг к другу и к миру природы.
На цыпочках в своих грязных ботинках Кэролайн обходит разваливающийся семейный участок, чтобы свернуть на живую изгородь из барбариса, где в шипах застрял полиэтиленовый пакет. «Разве не смешно, — говорит она, — что мы считаем неуважением ходить по мертвым, но совершенно нормально неуважительно относиться к другим видам, которые на самом деле живут здесь?»
Подарочная подписка теперь со скидкой 20%.
Купить здесь.
У нас есть специальная грамматика для личности. Мы бы никогда не сказали о нашем покойном соседе, «Этот номер похоронен на кладбище Оквуд». Такой язык был бы крайне неуважительным и лишил бы его человечности. Вместо этого мы используем специальную грамматику для людей: мы различаем их с помощью он, или она, грамматика личности как для живых, так и для мертвых Homo sapiens.
Тем не менее, мы говорим об иволге, утешающей скорбящих с верхушек деревьев или о самом дубе, под которым мы стоим: «Оно живет на кладбище Оуквуд». В английском языке различает только человека, в то время как все остальные живые существа смешиваются с неживым «его».
Меня, как профессора ботаники, бледно-зеленые лишайники, медленно растворяющие слова на надгробиях, интересуют не меньше, чем почти забытые имена, и студенты тоже высматривают мимо камней чернильно-шляпочные грибы в траве или Взгляд городской лисы. Студенты, вышедшие на прогулку в этот поздний осенний день, — первокурсники Джанин ДеБейз, занимающиеся письмом об окружающей среде в Колледже наук об окружающей среде и лесном хозяйстве Университета штата Нью-Йорк, где мы оба преподаем. Я пригласил их с миссией поэкспериментировать с природой языка и языком личности. Джанин поправит меня: она не будет называть своих учеников «первокурсниками», поскольку они не свежий ни все мужики. Мы называем их «первокурсниками».
Слова имеют значение. Она собрала их задание, письменные размышления о прогулке по кладбищу на прошлой неделе, в качестве исходных данных. Теперь мы снова посещаем то же место, но с новыми идеями о грамматике, крутящимися в головах студентов. Возможно, новая для них, но на самом деле древняя — грамматика одушевленности.
Для меня эта история началась в другом классе, в другом столетии, в индейской школе Карлайла, куда моего деда Потаватоми отвели маленьким мальчиком. Мой шанс выучить родной язык и ваш шанс когда-либо услышать его были украдены в индейских школах-интернатах, где детям коренных народов запрещалось говорить на своем родном языке. В стенах этой школы обрезанные слоги английского языка заменили сочные звуки потаватоми, когда вода плещется о камни и ветер стучит по деревьям, — язык, пришедший из земель Великих озер. Наш язык колеблется на грани исчезновения, вымирающий вид знания и мудрости, исчезающий с потерей каждого старейшины.
Итак, понемногу я пытаюсь выучить свой утерянный язык.
Мой дом увешан стикерами с надписями wiisgaak, gokpenagen, и ishkodenhs. Это очень сложный язык для изучения, но то, что меня поддерживает, так это оживление пульса в каждом предложении. Есть слова для состояний бытия, которые не имеют эквивалента в английском языке. Язык, на котором моему деду было запрещено говорить, состоит в основном из глаголов, способов описания жизненной сущности мира. И существительные, и глаголы бывают двух форм: одушевленной и неодушевленной. Вы слышите слово «голубая сойка» с другим глаголом, чем слово «самолет», различая то, что обладает качеством жизни, от того, что является просто объектом. О птицах, жуках и ягодах говорят с той же уважительной грамматикой, что и о людях, как будто все мы члены одной семьи. Потому что мы есть. нет это для природы. Живые существа называются субъектами, а не объектами, и личность распространяется на всех, кто дышит, и на некоторых, кто не дышит. Я приветствую молчаливых обитателей валунов с таким же уважением, как и болтливых синиц.
Неудивительно, что наш язык был запрещен. Язык, на котором мы говорим, во всех смыслах оскорбляет слух колонистов, потому что это язык, который бросает вызов фундаментальным принципам западного мышления — что только люди обладают правами, а весь остальной живой мир существует для использования человеком. . Тех, кого мои предки называли родными, переименовали природные ресурсы. В отличие от потаватоми, основанного на глаголе, английский язык состоит в основном из существительных, что так или иначе соответствует культуре, столь одержимой вещами.
В то время как язык земли подавлялся, сама земля превращалась из общинной ответственности коренных жителей в частную собственность поселенцев, в один-два удара колонизации. Замена аборигенного представления о земле как о почитаемом живом существе колониальным пониманием земли как склада природных ресурсов была важна для Manifest Destiny, поэтому языки, рассказывающие другую историю, были врагами. Языки и мысли коренных народов были таким же препятствием для захвата земель, как и огромные стада буйволов, и поэтому они также подвергались истреблению.
Лингвистический империализм всегда был инструментом колонизации, предназначенным для уничтожения истории и видимости людей, которые были перемещены вместе с их языками. Но пятьсот лет спустя, в переименованном ландшафте, он стал почти невидимым инструментом. Мы забываем первоначальные названия, что река Гудзон была «рекой, которая течет в обоих направлениях», что Башня Дьявола была священной Медвежьей горой лакота. Помимо переименования мест, я думаю, что самым глубоким актом лингвистического империализма была замена одушевленного языка языком объективации природы, который делает любимую землю безжизненным объектом, а лес — деревянными ногами. Поскольку мы говорим и живем на этом языке каждый день, наши умы также были колонизированы представлением о том, что нечеловеческий живой мир и мир неодушевленных объектов имеют равный статус. Бульдозеры, пуговицы, ягоды и бабочки называются 9.0018 это, как вещи, будь то неодушевленные промышленные продукты или живые существа.
Английский стал доминирующим языком торговли, на котором пишутся контракты на преобразование леса в медный рудник.
Это как раз правильный язык для этой цели, потому что лес и медная руда эквивалентны «своему». Английский кодирует человеческую исключительность, которая ставит нужды и желания людей выше всех остальных и понимает нас как оторванных от общежития жизни. Но мне интересно, всегда ли так было. Я не могу не думать, что земля ясно говорила с ранними англосаксами, так же как и с потаватоми. Замечательная книга Роберта Макфарлейна Достопримечательности, о земле и языке, документирует бесчисленное множество весьма своеобразных географических названий, которые освещают близость древних англо-саксов к земле и ее существам. Говорят, что нас узнают по компании, с которой мы дружим, и мне интересно, не обострил ли английский язык свой словесный топор и потерял дружбу с дубами и первоцветами, когда стал дружить с капитализмом. Я хочу предложить, чтобы мы могли начать заделывать этот разрыв — с местоимениями. Будучи неохотно изучающим письменные формальности, я никогда бы не подумал, что однажды буду защищать грамматику как инструмент революции.
НЕКОТОРЫЕ СТУДЕНТЫ на кладбище прочитали главу в моей книге Плетение сладкой травы , в которой упоминается грамматика оживления. Они ошеломлены имплицитным предположением об иерархии бытия, на которой построена английская грамматика, чего они раньше не рассматривали. Они с головой погружаются в философский смысл англоязычных местоимений.
Один студент, Карсон, пишет в своем эссе, что it — ошеломляющее слово: «Оно делает нас ошеломляющими к последствиям того, что мы делаем, и позволяет нам пользоваться природой, даже причинять ей вред, без вины, потому что мы объявляем других существ меньшими, чем мы сами, просто вещи». Он вторит словам Уэнделла Берри, который пишет: «Люди эксплуатируют то, что они просто считают ценным, но они защищают то, что любят, а для защиты того, что мы любим, нам нужен особый язык, потому что мы любим то, что знаем конкретно. ”
Хотя верно то, что слова — это просто сосуды для смысла, не имеющие собственного смысла, во многих культурах произношение слов наполняется духом, потому что они рождаются с дыханием, с тайной самой жизни.
В своей книге Стать мудрым, Криста Типпетт пишет: «Слова, которые мы используем, формируют то, как мы понимаем себя, как мы интерпретируем мир, как мы относимся к другим. Слова создают миры».
Я не хочу сказать, что мы вынуждены действовать определенным образом из-за нашей грамматики. Я говорил вместо большую часть своей жизни, и до сих пор я не вырубил лес. (Я даже не могу заставить себя мусорить, хотя однажды пытался, просто чтобы посмотреть, на что это будет похоже.) Язык одушевленности также не требует, чтобы его носители относились к нечеловеческим существам с уважением. В конце концов, есть лидеры коренных народов, воспитанные на грамматике одушевления, которые добровольно отдают свою родину в пользование горнодобывающим или лесозаготовительным компаниям. И русский язык, приняв одушевленность в своей структуре, точно не привел там к расцвету устойчивости. Связь между структурой языка и поведением, характерным для культуры, не является причинной, но многие лингвисты и психологи согласны с тем, что язык раскрывает бессознательные культурные предположения и оказывает определенное влияние на модели мышления.
Пока мы разговариваем под дубами, один из студентов категорически не согласен: «То, что я говорю вместо , не означает, что я не уважаю природу. Я вырос на ферме, и мы называли всех наших животных , , но мы очень заботились о них. Мы просто сказали вместо , потому что все знают, что вы не даете имени тому, что собираетесь съесть». Точно! Мы используем или , чтобы дистанцироваться, поставить других вне нашего круга моральных соображений, создавая иерархию различий, которая оправдывает наши действия — чтобы мы не чувствовали.
Философия коренных народов, напротив, признает других существ нашими родственниками, включая тех, кого мы собираемся съесть. К сожалению, поскольку мы не можем фотосинтезировать, мы, люди, должны забирать другие жизни, чтобы жить. У нас нет другого выбора, кроме как потреблять, но мы можем потреблять растение или животное таким образом, чтобы уважать данную жизнь и жизнь, которая процветает как следствие. Вместо того, чтобы избегать этической опасности, создавая дистанцию, мы можем принять и примирить это напряжение.
Мы можем признать пищевые растения и животных ближними и с помощью изощренных практик взаимности продемонстрировать уважение к священному обмену жизнью между родственниками.
Студенты, с которыми мы гуляем по кладбищу, в основном обучаются ученым-экологам. Практика it — называть все в природе не только широко распространена, но и требуется в научной литературе. Рэйчел отмечает, что на ее уроке биологии существуют «строгие табу, регулирующие персонификацию природы, и даже малейший намек на антропоморфизм приведет к потере оценки за работу».
Мне посчастливилось провести всю жизнь на коленях перед растениями. Как специалист по растениям, я иногда собираю данные. Как местная женщина-растение, я иногда собираю лекарства. Эти две роли предлагают резкий контраст в образе мышления, но я всегда в восторге и всегда в отношениях. В обоих случаях растения обеспечивают меня, учат и вдохновляют. Когда я пишу как ученый, я должен сказать: «Из почвы был извлечен корень длиной 8 см», как будто лиственные существа были объектами, и, если уж на то пошло, как будто я тоже.
В научном письме пассивный залог предпочитается подлежащим местоимениям любого рода. И все же его технический язык, который разработан, чтобы быть очень точным, затемняет большую правду.
В письме от лица местной женщины-растения я могу сказать: «Мои родственники-растения поделились со мной знаниями о целительстве и дали мне корневое лекарство». Вместо того, чтобы игнорировать наши взаимоотношения, я праздную их. Тем не менее, английская грамматика требует, чтобы я называл моего уважаемого целителя ит, а не уважаемого учителя, как все растения понимаются в потаватоми. Это всегда доставляло мне дискомфорт. Мне нужно слово для бытийности. Можем ли мы отучиться от языка объективации и отбросить колонизированное мышление? Можем ли мы создать новый мир с новыми словами?
Вдохновленный грамматикой одушевленности в Potawatomi, которая кажется такой правильной и истинной, я искал новое выражение, которое можно было бы вставить в английский язык вместо it , когда мы говорим о живых существах.
Бормоча себе под нос в лесах и полях, я пробовал много разных слов, надеясь, что одно из них будет звучать правильно для моих лиственных или пернатых товарищей. Был один, который продолжал расти через мои размышления. Поэтому я обратился за советом к моему старейшине и языковому наставнику Стюарту Кингу и объяснил, с какой целью я искал слово, чтобы привить живость английской грамматике и исцелить неуважение. Он справедливо предупредил, что «наш язык не несет ответственности за исцеление общества, которое стремилось его истребить». С глубоким уважением к его ответу я подумал также о том, что учения нашей традиционной мудрости могут однажды понадобиться в качестве лекарства для сломленного мира. Поэтому я спросил его, есть ли в нашем языке слово, описывающее простое, но чудесное состояние простого бытия. И, конечно, есть. «Aakibmaadiziiwin», сказал он, «означает «земное существо». Я вздохнул с облегчением и благодарностью за существование этого слова. Однако эти красивые слоги не могли легко вписаться в английский язык, чтобы заменить местоимение it.
Но я задумался о том первом звуке, который донесся до меня, когда я шел по земле. С полным признанием и прославлением его корней Potawatomi, можем ли мы услышать новое местоимение в начале слова, от части «aaki», которая означает «земля»? Ki для обозначения существа живой земли. Не он или она, а ки. Чтобы, когда летним утром поет малиновка, мы могли сказать: «Ки поет солнце». Ки бегает по ветвям на беличьих лапках, ки воет на луну, ветви ки качаются на сосновом ветру, все живое в нашем языке, как и в нашем мире.
Конечно, нам понадобится форма множественного числа, чтобы говорить об этих многочисленных существах, с которыми мы делим планету. Нам не нужно заимствовать у Potawatomi, поскольку — о чудо — у нас уже есть идеальное английское слово для них: род. Род зреет на полях; родня гнездится под навесом; Кин улетает на юг на зимовку, возвращайся скорее. Наши слова могут быть противоядием от человеческой исключительности, от бездумной эксплуатации, противоядием от одиночества, открытием родства.
Если слова могут сотворить мир, смогут ли эти два маленьких звука возродить грамматику одушевления, стертую с уст детей в Карлайле?
У меня нет иллюзий, что мы можем внезапно изменить язык, а вместе с ним и наше мировоззрение, но на самом деле английский все время развивается. Мы отбрасываем слова, которые нам больше не нужны, и придумываем слова, которые нам нужны. Оксфордский детский словарь , как известно, отказался от слов желудь и лютик в пользу пропускная способность и чат, , но восстановил их после общественного давления. Я не думаю, что нам нужны слова, которые отдаляют нас от природы; нам нужны слова, которые исцеляют эти отношения, которые приглашают нас к всеобъемлющему мировоззрению личности для всех существ.
Когда я послал эти два маленьких слова в мир, как семена на ветру, они упали то тут, то там на благодатную почву. Несколько писателей включили их в детские книги и в музыку. Читатели сообщают, что сам звук, фонема, произносимая как «ки», имеет резонанс с другими словами аналогичного значения.
Ки — это параллельное написание чи — слова, обозначающего внутреннюю жизненную энергию, которая течет через все вещи. Оно гармонирует с qui или «кто» в латинских языках. Мне сказали, что это имя шумерской богини Земли и корень тюркских слов для дерева . Может ли ki стать ключом к открытию нового образа мышления или к запоминанию древнего?
Но эти ответы исходят от писателей-натуралистов, художников, учителей и философов; Я хочу знать, как реагируют молодые люди, создатели языка среди нас. В нашем маленьком экологическом колледже преобладают любители деревьев, так что, если когда-либо была аудитория, открытая для ки, они были бы им.
С ки и кин гремят в головах, студенты снова ходят вместе по кладбищу, играя словами и видя, как они чувствуют на своих языках .
Погруженные в формальности синтаксиса, довольно много студенческих вопросов вращаются вокруг желания «правил» для использования новых слов, правил, которых у нас нет.
Есть ли притяжательный падеж? Где границы? «Я могла бы сказать «ки» об этом кусте, — говорит Рене, — но как насчет ветра?»
«Да, — говорю я ей, — на моем языке ветер понимается как одушевленный».
Пока мы стоим под толстым разветвленным дубом, ученики обсуждают, как использовать слова. Если дерево ки, то что насчет желудей? Они сходятся во мнении, что желуди — это родственников, целое семейство маленьких существ. Земля в этой неопрятной части кладбища также усеяна упавшими ветками. «Эти мертвые конечности тоже считаются родственниками ? Даже если они мертвы? — спрашивает Эвелин. «Глядя на мертвые ветки на земле, я поймала себя на том, что много думаю о дровах, — говорит она. «Я всегда говорил — и думал — так, как будто Я был тем, кто делал дрова. Но когда я подумал об этом дереве как о ки, как о существе, я вдруг понял, насколько это нелепо. Дрова не делал. Дерево сделало. Я только поднял его с земли. Всего в одном предложении Эвелин переносит свободу действий или способность действовать от человечества к самому дереву.
Грамматика оживления — противоядие от высокомерия; это напоминает нам, что мы не одиноки. Позже Эвелин пишет: «Использование ки заставило меня увидеть все по-другому, как будто все эти люди дарили подарки — и я не могла не чувствовать себя благодарной. Мы называем такие дрова возгорание, и для меня это зажгло новое понимание. И смотри — это слово kin прямо здесь, в растопке.
Другая ученица, Аманда, добавляет: «Это слово заставляет меня относиться к деревьям как к личностям. Раньше я бы просто назвал их всех «дубами», как если бы они были видом, а не отдельными особями. Вот как мы изучаем это в дендрологии, но использование ки заставляет меня думать о каждом из них не просто как о «дубе», а как о конкретном дубе, со сломанной ветвью и коричневыми листьями».
Несмотря на очень краткое знакомство с ki и kin, студенты сразу же доходят до сути смысла этих слов: «Я полагаю, что это будет проблемой для большинства религиозных людей», — говорит Пол.
«Это как бы сбивает людей с пьедестала того, что они единственные, у кого есть душа». Действительно, христианские миссионеры были инициаторами подавления языка в культурах коренных народов и были одними из главных архитекторов движения индейских школ-интернатов. Война с языком одушевления и отношения к миру природы была необходима для двойной миссии религиозного и экономического обращения. Безусловно, библейский мандат на подчинение человека творению был несовместим с местными языками.
Другой ученик, Киран, замечает: «Эти слова во время прогулки открыли мне глаза на то, как мы все связаны. Когда вы начнете использовать ки и кин, , вы почувствуете раскаяние, что всю свою жизнь вы принимали их как должное».
Экопсихологи предположили, что наши представления о себе как об изначально отделенном от мира природе негативно сказываются на благополучии людей и экосистем. Возможно, эти слова могут быть лекарством для них обоих, так что каждый раз, когда мы говорим о живом мире, мы выдыхаем уважение и вдыхаем родство, превращая саму атмосферу в среду родства.
Если местоимения могут вызвать сочувствие, я хочу осыпать мир своим звучанием.
Самые откровенные ученики выражают энтузиазм по поводу новых местоимений, но тихие скептики приберегут свои сомнения для письменного задания, когда мы вернемся в класс. Один студент выразил это так: «Это сердечная и великодушная идея, но она никогда не сработает. Людям не нравятся перемены, и они будут в ярости, если вы попытаетесь указать им, как говорить. Большинство людей не хотят думать, что природа так же хороша, как они». Один студент пишет каракулями, в каждом полусформированном письме которых сквозит его нетерпение: «Если вы хотите изменить мир, сделайте что-нибудь настоящее. Станьте волонтером в продовольственном банке, посадите дерево. Придумывать местоимения — пустая трата времени».
Вот почему я люблю преподавать, когда нас заставляют нести ответственность.
Абстракция «придумывания местоимений» кажется бесплодной в тот период в истории нашей страны, когда язык неуважения является валютой политического дискурса.
Американский национализм, не говоря уже о человеческой исключительности, превозносится как высокая цель, в которой мало места для смирения и экологического сострадания. Кажется донкихотством отстаивать уважение к нечеловеческим существам, когда мы отказываемся распространить его на беженцев-людей. Но я думаю, что этот студент ошибается. Слова имеют значение, и они могут волновать в «реальном» мире.
Экологическое сострадание, присущее нашим местным языкам, снова опасно для стремления к господству, поскольку политические и экономические силы выстраиваются против мира природы, а добывающий колониализм возрождается под проповедью процветания. Контраст в мировоззрении сегодня так же разителен, как и во времена моего деда, и снова земля и коренные народы вынуждены расплачиваться за это.
Если вы думаете, что это всего лишь тайный лингвистический вопрос, просто взгляните на прерии Северной Дакоты, где, когда я пишу это, сотни людей разбили лагерь в метель, терпя сильный холод, чтобы продолжать охранять свою реку, которая находится под угрозой из-за строительства трубопровода Dakota Access и неизбежных разливов нефти из трубопровода.
Река не для них это — река лежит в их кругу моральной ответственности и сострадания, и поэтому они яростно защищают ки , как будто река их родственница, потому что ки есть. Но те, от кого они защищают ки , говорят о реке, нефти и трубе одним и тем же термином, как будто «это» их собственность, как будто «это» не более чем ресурсы для их использования. Как будто оно было мертво.
В Стэндинг Роке, между теми, кто вооружен водометами, и теми, кто вооружен молитвой, существуют два разных языка для мира, и именно здесь проходят линии фронта. Относимся ли мы к земле так, как если бы ки была нашей родственницей — как если бы земля была одушевлена бытием — с взаимностью и благоговением, или как к материалу, с которым мы можем обращаться с уважением или без уважения, по нашему выбору? Язык и мировоззрение колонизатора в очередной раз вступают в противостояние с коренным мировоззрением. Зная это, к защитникам воды в Стэндинг-Рок присоединились тысячи неместных союзников, которые также говорят голосом сопротивления, которые говорят за живой мир, за грамматику одушевленности.
К счастью, история человечества отмечена постоянно расширяющимся признанием личности, начиная с того времени, когда аборигены не считались людьми, когда рабы считались тремя пятыми человека и когда женщина стоила меньше, чем мужчина . Язык, личность и политика всегда были связаны с правами человека. Хватит ли нам мудрости снова расширить круг? Именование есть начало справедливости.
Во всем мире на политической и правовой аренах появляются идеи справедливости для природы. В Новой Зеландии, когда реке Уонгануи угрожала опасность, лидеры коренных народов маори добились защиты священных вод, объявив реку юридическим «лицом» с правами на собственное благополучие. В конституциях Эквадора и Боливии, возглавляемых коренными народами, закреплены права Матери-природы. Швейцарцы внесли поправки в свою конституцию, чтобы определить животных как существ, а не как объекты. Буквально в прошлом году нация Хо-Чанк в Висконсине внесла поправки в конституцию своего племени, признав, что «экосистемы и природные сообщества на территории Хо-Чанк обладают неотъемлемым, фундаментальным и неотъемлемым правом на существование и процветание».
Эта юридическая структура позволит племени защитить свою родину от добычи песка для гидроразрыва пласта и добычи ископаемого топлива, потому что земля будет иметь юридический статус как личность. Поддерживаемое революционными инициативами Общественного фонда правовой защиты окружающей среды, растущее движение за права природы расцветает из корней одушевленности, из личности всех существ. Для этого нам понадобится новое местоимение.
СТУДЕНТЫ КОММЕНТИРУЮТ, что они хотели бы использовать ки и кин, , но спотыкаются из-за изменений во фразах. «Это было бы намного проще, если бы я научился этому в детстве», — говорят они. Они правы, конечно. Не только потому, что языковые модели закладываются в раннем развитии, но и потому, что дети совершенно естественно говорят о других существах как о личностях. Я с удовольствием слушаю своего внука, который, как и большинство малышей, наблюдающих за порхающей по двору бабочкой, говорит: «Он летит» или «Она сидит на цветке».
Сначала дети говорят универсальной одушевленной грамматикой, пока мы не научим их этого не делать. Мой внук тоже без ума от бульдозеров и будет смотреть на них бесконечно, но, несмотря на их движение и грохот, его не смущает их природа: он называет их «это».
Я также знакомлю его со словами Потаватоми. В честь языка, который был взят у его прадеда, я хочу вернуть этот язык своему внуку, чтобы он никогда не был один на свете и жил в окружении родни. У него уже есть основы анимации; он обнимает деревья и целует мох. Мое сердце лопнуло от счастья, когда он оторвался от черники в своей овсянке и сказал: «Нокомис, это минан?»
Он растет во времена, когда уважение между народами истощилось и в ткани жизни зияют дыры. Исправление, в котором мы нуждаемся, потребует переплетения отношений между людьми и нашими более чем человеческими родственниками. Может быть, теперь, в это время, когда миф о человеческой исключительности оказался иллюзорным, мы прислушаемся к разуму, отличному от нашего, к родным.
Чтобы достичь этого, нам всем может понадобиться новый язык, который поможет нам уважать и быть открытыми для существ, которые будут нас учить. Я надеюсь, что мой внук всегда будет знать других существ как источник совета и вдохновения и больше слушать бабочек, чем бульдозеры. O
Эта статья стала возможной благодаря поддержке Фонда Каллиопея. Послушайте интервью с Робином Уоллом Киммерером здесь.
Эссе президента: Биология для планеты
По мере того, как мы приближаемся к середине двадцать первого века, человечество сталкивается с экзистенциальной проблемой: выяснить, как прокормить быстро растущее население мира. перед лицом изменения климата и все более ограниченной доступности основных питательных веществ и подходящих земель для ведения сельского хозяйства. Нам нужны решения на местном, национальном и глобальном уровнях, чтобы увеличить производство продуктов питания, несмотря на эти угрозы нашему существованию, и сделать это на все меньшем количестве пригодной земли.
Биологи лаборатории Колд-Спринг-Харбор (CSHL), занимающиеся фундаментальными исследованиями, имеют решающее значение для этих решений.
Определенные проблемы
Важно начать с некоторых фактов, которые точно определяют проблему. Ожидается, что к 2050 году население мира достигнет почти 10 миллиардов человек по сравнению с сегодняшними 7 миллиардами. По данным ООН, в 2017 году почти 821 миллион человек страдали от хронического недоедания по сравнению с 804 миллионами в 2016 году. Ожидается, что эти цифры будут продолжать расти. Между тем, изменение климата и связанные с ним экстремальные явления стали основной причиной нехватки продовольствия и ущерба для мировых экосистем.
Вдобавок к этим потрясениям чрезмерное земледелие и другие факторы привели к деградации большей части почвы в мире, сделав ее слишком соленой для использования в сельском хозяйстве. Азот, важное питательное вещество для сельскохозяйственных культур, которое одновременно опасно дефицитно в качестве удобрения, а также наносит ущерб окружающей среде и людям, если не используется эффективно, загрязняет нашу землю, воздух и воду.
Фосфор, еще одно важнейшее питательное вещество для растений и для нашего выживания, одновременно находится в дефиците там, где он необходим, и наносит вред окружающей среде там, где он содержится в избытке.
Конечно, существуют политические, инфраструктурные, экономические и социальные факторы, способствующие нехватке продовольствия в мире. Давление исходит из нескольких точек. Но наука — и, в частности, те фундаментальные исследования, которые проводятся в лаборатории Колд-Спринг-Харбор, — вполне может быть нашей главной надеждой на решение этих проблем.
Биологические корни сельского хозяйства
Исследования в области биологии растений в CSHL изучают фундаментальные механизмы развития растений и генетики, и такого рода исследовательские исследования лежат в основе всех инноваций, которые потенциально могут бороться с нехваткой питательных веществ и плохой адаптацией растений к изменяющимся условиям, а также повысить урожайность сельскохозяйственных культур, чтобы прокормить растущее население.
Ученые CSHL сделали и продолжают делать новаторские открытия, которые помогают объяснить, как растения адаптируются к различным и меняющимся условиям и как мы можем повлиять на их способность это делать; они изучают возможности адаптации нетрадиционных, дикорастущих или «сиротских» культур для крупномасштабного сельского хозяйства, расширяя наш выбор основных источников пищи; и они добились впечатляющих успехов в стремлении повысить урожайность существующих основных культур. Их эксперименты могут привести к замечательным результатам и реальным последствиям.
Новаторские открытия в области генетики и биологии растений происходят в Колд-Спринг-Харбор уже более века. Чарльз Дэвенпорт, финансируемый Институтом Карнеги, основал здесь в 1904 году исследовательский центр генетики, который вскоре дал поистине впечатляющие результаты. Фундаментальная работа ботаника Джорджа Харрисона Шулла достигла кульминации в статье 1908 года «Состав кукурузного поля», которая привела к использованию гетерозиса или «гибридной силы» — склонности гибридного индивидуума демонстрировать качества, намного превосходящие обоих родителей.
— в растениеводстве. Когда позже эта технология была представлена фермерам, эта технология резко увеличила урожайность кукурузы как для животных, так и для потребления человеком, превратив кукурузу в самую ценную культуру в этой стране.
В 1940-х годах Барбара МакКлинток обнаружила, что генетическая информация не является стационарной, идентифицировав элементы ДНК в геноме кукурузы, которые она назвала «мобильными элементами». Эти элементы могут перемещаться по геному, и, приземляясь рядом с геном, они берут под контроль этот ген, воздействуя на окружающий генетический материал. Открытия МакКлинток заложили основу для понимания того, как можно контролировать гены растений, и в 1983 году она получила Нобелевскую премию по физиологии и медицине за свою новаторскую работу.
Исследования Шулла и МакКлинтока были основополагающими в области биологии растений и революционными для своего времени. Сегодня очень приятно видеть, как в лаборатории происходит следующая великая революция в науке о растениях.
Мы начали понимать и картировать геномные последовательности растений, а также использовать эти идеи и знания, чтобы сделать зерновые и другие растения более здоровыми, более адаптируемыми и более устойчивыми — и все это с беспрецедентной скоростью открытий. Действительно, начинается вторая зеленая революция.
Выход геномных данных
Сейчас мы живем в эпоху биологии генома, включая секвенирование геномов растений. Геном первого растения, который был секвенирован, был геном популярного модельного растительного организма, Arabidopsis thaliana, и был выполнен при существенном участии ученых CSHL Дика Маккомби и Роба Мартиенссена. Совсем недавно секвенирование геномов многих растений, особенно основных культур, таких как сорго, кукуруза, пшеница и рис, которые имеют решающее значение для продовольственной безопасности в странах по всему миру, помогло спланировать новые подходы к улучшению урожая.
Демонстрируя дух открытости и духа сотрудничества CSHL, Дик МакКомби и биолог растений Дорин Уэр взяли на себя обязательство генерировать последовательности генома и создавать геномные базы данных, которые могут использоваться учеными где угодно, в интересах повышения урожайности и разнообразия современных растений.
Например, МакКомби участвовал в многонациональной программе анализа генома важной пищевой бобовой культуры, выращиваемой в полузасушливых регионах мира.
Сравнивая геномы растений одного и того же происхождения, Уэр является частью крупного международного консорциума, получающего ключевое представление о сохранении и потере генов, регуляции генов и экспрессии генов этих растений, включая исследования, в которых сравниваются 13 сортов риса. В другой работе секвенирование генома растений сорго и выявление мутаций в гене, регулирующем выработку гормонов, позволило утроить количество зерен, которые производит каждое растение. Также в 2018 году анализ генома Arabidopsis обнаружил набор генов-регуляторов, которые являются ключом к пониманию метаболизма азота.
Открытие биологических принципов, связанных с тем, как растения размножаются, как они развиваются и как они контролируют свою форму и урожай цветов и плодов, является основным компонентом группы биологии растений в лаборатории Колд-Спринг-Харбор.
Роб Мартиенссен проделал передовую работу над «вторичным» генетическим кодом растений — эпигеномом. Эта работа Мартиенссена, который был наставником и тесно сотрудничал с МакКлинтоком в течение первых двух лет его работы в CSHL, начиная с 1989, имеет далеко идущие последствия для селекции растений, биоэнергетики и здоровья человека. В 2018 году он был удостоен премии Барбары МакКлинток за генетику растений и исследования генома на конференции по генетике кукурузы в Сен-Мало, Франция. Эта награда признает десятилетия работы, направленной на то, чтобы собрать воедино понимание того, как функционируют несколько взаимодействующих слоев эпигенетических сигналов в растениях и как они работают вместе, чтобы регулировать активность генов.
Например, изучая модификации в ДНК клонированных растений пальмового масла, Мартиенссен и его коллеги из США, Малайзии и Индонезии разработали простой и недорогой тест ДНК, который значительно повысит продуктивность ферм, производящих пальмовое масло, тем самым уменьшая потребность фермеров в приобретении большего количества земли за счет вторжения в близлежащие тропические леса.
В дополнение к важным, фундаментальным открытиям о том, как гены контролируются у растений, Мартиенссен определил методы, которые могут создавать зародыши растений без оплодотворения, тем самым ограничивая пестроту, возникающую при классической селекции растений.
Это исследование помогает нам понять, как повысить урожайность и сделать растения более приспособленными к меняющимся условиям окружающей среды. В других проектах Мартиенссен проводит новаторские исследования по использованию миниатюрного, но многочисленного водного растения под названием ряска в качестве устойчивого источника биотоплива. Это способствует решению еще одной серьезной проблемы нашего времени — зависимости человечества от ископаемого топлива.
Повышение урожайности основных сельскохозяйственных культур также связано с исследовательскими исследованиями, направленными на понимание того, как стволовые клетки в растущих верхушках растений, называемые меристемами, развиваются в различные ткани.
Дэвид Джексон, который вместе с Мартиенссен создал группу биологии растений CSHL, изучает, как клетки меристемы побегов дифференцируются в соцветия, которые производят цветы и, в конечном итоге, семена, которые у кукурузы являются зернами на початке. Джексон показал, что регуляторные белки могут перемещаться между клетками растения, что является неожиданным открытием.
Джексон также изучал функцию сигнальных белков, которые при воздействии на них могут увеличивать размер меристемы, что в конечном итоге приводит к увеличению количества рядов кукурузных зерен на початке, что увеличивает урожайность с растения. Его понимание биологии стволовых клеток и передачи сигналов между клетками основано на мощных генетических инструментах кукурузы, а также на его исследованиях модельного растения Arabidopsis . Результаты его работы легко переносятся на виды сельскохозяйственных культур благодаря сохранившимся путям, определяющим развитие растений.
Развитие новых технологий
Свидетельством устойчивой репутации Лаборатории как учреждения, оказывающего глубокую поддержку и гостеприимство, является то, что так много наших ученых приходят сюда и остаются здесь не только благодаря проводимой науке, но и благодаря отношениям между ними.
со своими коллегами, наставниками и учениками. Мартиенссен восхищался основополагающей работой МакКлинтока и опирался на нее, и, в свою очередь, он был наставником ныне профессора Зака Липпмана, когда Липпман впервые пришел в CSHL в качестве аспиранта в 2000 году.0005
Липпман изучает гены, отвечающие за количество и расположение соцветий или цветоносных ветвей на растениях томата, и он использовал инструмент редактирования генов CRISPR/Cas9, чтобы добиться выдающихся успехов в точной настройке архитектуры растений и цветков. производство. В то время как наука о механистических открытиях является основой научной программы CSHL, работа Липпмана является ярким примером того, как работа, которую мы здесь делаем, чтобы понять биологию растений, может привести — и быстро привести — к необычайным трансляционным преимуществам.
Липпман изучил генетику гибридной силы, следуя идеям Шулля более века назад. Липпман показал, что уровни гормонов в растении и точный состав или соотношение нескольких генов, которые определяют уровни этих гормонов, способствуют гибридной силе или гетерозису.
Кроме того, Липпман в сотрудничестве с Джексоном использовал редактирование генов CRISPR/Cas9, чтобы произвести ряд мутаций в ДНК, которые контролируют экспрессию генов, называемых промоторами. Делая множество таких промоторных мутаций в генах, которые контролируют экспрессию гормонов, можно создавать растения с определенными характеристиками, такими как количество и размер плодов. Другие мутации промотора могут помочь растениям лучше адаптироваться к среде выращивания в определенных местах, тем самым увеличивая потенциальную географическую область, в которой могут расти сельскохозяйственные культуры.
CSHL лицензировала эту технологию Promoter Fine Tuning и другие изобретения нашей группы биологии растений для отрасли селекции растений. В то время как коммерческое производство сои, кукурузы, пшеницы, томатов и других культур исторически сдерживалось наличием лишь нескольких стандартных сортов семян (разновидностей, которые могут не идеально подходить для условий выращивания, в которых они выращиваются), новая технология в конечном итоге предложит фермерам возможность покупать семена, адаптированные к конкретным условиям выращивания на их полях.
Семена для растений, которые лучше подходят для доступных в настоящее время мест и условий выращивания, будут означать повышение урожайности растений или рост культур, которые настроены на более эффективное использование воды и азота. А поскольку климат продолжает меняться, мы можем гораздо быстрее и легче адаптировать посев сельскохозяйственных культур к возникающим условиям выращивания.
Действительно, благодаря фундаментальным открытиям в этот век генома скорость открытий в биологии растений увеличилась, и новые технологии могут быть внедрены относительно быстро. По мере того как переход от научных открытий к полевым испытаниям становился все менее дорогостоящим, этот процесс также демократизировался. Небольшие компании и развивающиеся страны могут использовать технологии для расширения традиционных предложений крупной многонациональной растениеводческой отрасли, что может иметь позитивные последствия для будущей продовольственной безопасности.
Липпман также использовал технологию CRISPR, чтобы изменить гены земляной вишни, небольшого и исторически дикого родственника помидора, в надежде сделать его пригодным для крупномасштабного сельского хозяйства.
Его работа иллюстрирует возможность того, что новые штаммы традиционно дикорастущих культур — но неиспользованные источники пищи — могут быть выведены относительно быстро для крупномасштабного земледелия.
Уллас Педмале, последний преподаватель продуктивной и влиятельной программы биологии растений CSHL, помогает нам понять, как растения модулируют свой собственный рост и развитие, ощущая окружающую их среду. Изучая, как растения используют информацию как о биотических, так и об абиотических аспектах окружающей их среды — температуре, качестве и количестве света, травоядных, патогенах, наличии воды и т. д., — чтобы направлять свой собственный рост, он изучает способы выращивания сельскохозяйственных культур, которые могут эффективно адаптироваться. к неблагоприятным условиям, подобным тем, которые неизбежно возникнут из-за нашего изменяющегося климата, без снижения урожайности.
Путь вперед
Задача выращивания сельскохозяйственных культур, чтобы прокормить миллиарды людей, на общей площади подходящей земли, которая быстро сокращается, является огромной.
Но базовые исследования, которые я описал, и исследования, которые мы будем продолжать, дают нам основания полагать, что мы можем помочь растениям адаптироваться к таким условиям, как более высокие температуры, засоленность почвы, инфекции и нехватка воды. С момента создания учреждения CSHL и его ученые посвятили себя фундаментальным исследованиям, которые необходимы для решения некоторых из самых сложных и пугающих мировых проблем. за последние 129годы ученые CSHL добились значительных успехов во многих областях исследований, но особенно заметным было влияние CSHL на биологию растений. Таким образом, поскольку перед нами стоят проблемы роста населения и изменения климата, мы смотрим на новую зеленую революцию, чтобы помочь решить эти проблемы.
— Брюс Стиллман
Президент и главный исполнительный директор
В курсе
Подпишитесь на нашу рассылку, чтобы ежемесячно получать информацию о последних открытиях, предстоящих событиях, видео, подкастах и сводках новостей прямо на ваш почтовый ящик.